Потускневшие эскизы поспешно
Брошены и кем -то
Забыты.
Чернилами засохшими окраплены
Пожелтевшие и хрупкие
Черновики.
А на картинах, мрачных или грустных
В безумии набросанных тобой,
Акриловая пыль
Осела.
И облик нарисованный на них
Смеётся, в гневе, и смотрит
На тебя.
А под вуалью в раме кто-то плачет,
И кто-то рядом медленно сходит
С ума.
Дрожащею рукою ломаешь кисть,
Трясущеюся рукою ты рвешь
Наброски, и невольно бросаешь
В огонь.
Дорисуй, и забудь, дай покоя
Этим лицам.
Вновь зарисовываешь каждого из них,
И заливаешь мрачной
Краской.
И каждый день и ночь, те рамы
Что безмолвно смотрят,
И под густой завесою
Скорбят, кричат, поют,
Страдают.
Быть может зачеркнуть?
Быть может радостью залить?
А ты всё режешь и рвешь,
Обречённые этим
Холсты.
Стены вокруг объятые
Пламенем,
Теперь, наконец, догорит
Все дотла.
Ты отсюда сбежать не стремишься,
И вот ты один в этой
Обители.
И лишь на полу едкой золой
Остывает чей — то заплаканный
Фас.
А. Океанов
